2017-10-22 17:23 |
Фотографии: О том, как порой сбываются мечты и как прожить 6 дней в заповеднике, занимаясь учетом оленей.
В двух частях
Часть 2. О том, как найти самолет в горах и зачем это нужно
Утро в северном цирке Чуры позднее. . . Отсыревшие палатки, но выспавшиеся мы, панорама на Аутль и Фишт, горячий чай на воде, добытой из маленького снежника ( и это исток Шахе!) и традиционная овсянка.
"Овсянка, сэр!" - тотчас всплывает в памяти. Этот тот случай, когда даже самую любимую кашу есть уже не можешь, а очень надо. Есть и вниз, серфить по зарослям мокрой рододы в поисках обломков самолета.
О, том, что где-то здесь лежит Ли-2, известно довольно давно. Но до сих пор нет никаких точных и достоверных сведений, что это за борт, поскольку двигатели и таблички с номерами не обнаружены. Либо обнаружены и находятся у "черных" поисковиков. В любом случае, ни один из сайтов и форумов не дает точный и исчерпывающий ответ, что это за самолет, когда произошло крушение и сколько человек погибло. Но, обо всем по порядку.
Обломки пережили много лет и снежных зим, разбросавших их по склону, но продолжают отсвечивать на солнце даже сквозь заросли. Самый большой из фрагментов планера самолета в хорошую погоду просматривается с Белореченского перевала у Фишта и прекрасно виден с Малой Чуры. Руководствуясь этим моментом, как ориентиром, мы лезем вниз по обширному горному цирку. И находим то, что искали.
Куски металла разных форм и размеров, детали обшивки, сохранившие защитную военную окраску. . .
И дикие дебри, надежно укрывшие все это непроходимым ковром.
Есть версия, что эти обломки принадлежат Ли-2 Грузинского управления ГВФ - пассажирскому рейсу, который выполнял Аэрофлот 25 октября 1948 года. 18 жертв в итоге, а в обстоятельствах аварии есть и пьяный экипаж, и изменение маршрута без согласования, и откровенное разгильдяйство наземных служб, и резкое ухудшение погоды, и перегруженный самолет. . . .
Но он ли это? Вероятнее всего, что нет. По крайней мере, никаких вещественных доказательств, что это рейс СССР-Л4500 у меня нет. Но есть желание докопаться и знать точно, кто и почему лежит на дикой земле без имен столько лет подряд. Так что еще вернемся и к обломкам, и к легендам, и к всему прочему.
Хрупкость всего, что создает человек, здесь, на месте давней трагедии, осознаешь очень точно и бесповоротно. Как и мимолетность самого себя.
Солнце, наконец, добирается и до нас. В итоге у всех запотевают объективы, жестко, изнутри - такой перепад температуры мы ловим. Роса, покрывшая металл, начинает отсвечивать тысячами огоньков. И в этот что-то запредельно красивое, как и в железной птице, распростертой на земле.
Нам пора дальше, к Малой Чуре - снова бегом, снова в поисках любовных оленьих криков. Собираем лагерь и уходим к Чуре Узловой. . . .
В этом крае, куда не пойди, везде Чура и Фишт на горизонте. Один Фишт и много "Чур". А еще вот Чугуш накинул шарфик из утренних облаков и сияет каменной красотой.
Странно, но достоверных сведений об этимологии названия "Чура" не существует. Благодаря господину Старку А. А. мы точно знаем, что местное черкесское население называло Большую Чуру «Бзычиашха», что можно перевести с адыгейского как «вершина (хребта) Бзыч». «Атаказуапха» - еще одно адыгейское название горы, встречающееся лишь в военных документах конца XIX века, которое можно перевести как «место где дерутся петухи». Дерутся ли здесь петухи - мы так и не узнали, видимо, надо приходить по весне.
Мы круто уходим на Узловую - ту самую вершину, где, наконец, встречаемся с "магистральной" тропой и любуемся долиной реки Сочи. Вот скала "Парус" - это одно из названий, и явно не основное.
Смотрим на северный цирк - он лежит под ногами огромной чашей. Внизу крохотной точкой отсвечивает самолет.
Да, здесь уже встречаются туристы, но не нам. Магистральность тропы настолько сомнительна, что сам факт ее существования мы со спутниками бурно ставим под сомнение. Скалы и кусты, кусты и альпика, кусты, кусты, кусты.
Выводим по пути правило, ставшее золотым: "Если тебя по лицу бьет черника, просто открывай рот и ешь. "
По дороге встречаем деградирующие и терпко пахнущие торфом Медвежьи озера. Точнее, одно озеро и несколько луж разных форм. В них сияет синевой небо и гористая линия горизонта.
Поднявшись на очередную гору, пытаемся найти в тумане Санаторку - гору Санаторная, которую часто путают с Малой Чурой. Но она не собирается выныривать из уютного ничто.
По пути к месту ночевки нас все же догоняет дождь - единственный раз за весь поход. Нежно, ласково и почти незаметно, хотя заставляет накинуть дождевики и ускориться. Хмурая дорога домой скрывается за пеленой дождя, а где-то по границе леса снова ревут олени
Утро выглядит как-то серо.
Потом туман начнет свои игры, то накатывая, то отходя, как морская волна, растягивая полупрозрачные щупальца по хребтам. Выйдет солнце и луга засияют золотом, вызывая восхищение и желание нажимать на кнопочку в камере ежесекундно.
Нас посещает явление, называемое "горным" или "брокенским" призраком - огромная тень, окруженная радужным ореолом. Тень проследует за каждым из нас еще с час, пока солнце не рассеет весь туман. . . .
Виды по пути сшибают с ног - осень только стала на крыло в этих местах, позолотила альпику и еще даже не пахнет снегом.
С Малой Чурой мы поступаем как еврейские альпинисты - обходим траверсом, к вершинам уже не тянет.
Смотрим на Кичмай - так нам кажется.
Сегодня нам бежать через гору Хрустальную к Белореченскому перевалу - бежать весь оставшийся день, и еще явно ночь.
Мы знаем, что снег идет по пятам, чернеет на горизонте и ждет нас. Я вижу море и понимаю, наконец, как же скучаю по нему.
Фишт угадывается среди облаков и категорически не желает показывать себя во всей красе, и на уговоры смилостивиться к фотографам тоже не поддается.
А гора Кут белеет своими скалистыми склонами и редкими лесами - нам туда и надо.
Здесь уже есть тропы, хоть и они иногда начинают играть с нами в прятки. Дикий мир, украшенный оленьим ревом, крупными стадами серн и следами мишек, большинство из которых все же ушли уже ниже, к богатым осенним лесам. А мы, как дикие лоси, добегаем до кичмайского балагана в густом тумане и поздней ночью, и даже промахиваемся. И не такое бывает, если встретил по дороге медведя, задумчиво пожирающего чернику прямо на тропе и категорически не желающего уходить куда-либо.
Радость туриста, нашедшего балаган, словами неописуема. Никак, потому что цензура, а мы с вами - люди приличные.
Утром снова Фишт. А еще Оштен. И почему-то вдруг грустно, потому что край дебрей остался позади, где горизонт.
Уже не ревут олени, уже рядом только люди и дом впереди. А сердце почему-то так и тянется туда, к зеленоватой морене Большой Чуры. Потому что Чура не бывает случайно, а только и исключительно - по любви. И пусть любовь эта - совершенно оленья.
Новости
.
Подробнее читайте на maks-portal.ru ...