фото показано с : kubantoday.ru

В нашей стране рыбалкой увлечен каждый четвертый житель России. В нашей стране рыбалкой увлечен каждый четвертый житель России. А это значит, что в рыбацком племени многие миллионы наших сограждан.

Что же так привлекает людей в ловле рыбы? Возможность убежать от шумного города, от повседневной суеты, пообщаться с родственниками, друзьями на природе, возможность надышаться чистым воздухом лугов и леса, сварить душистую уху, отдающую дымком, насладиться отдыхом, валяясь в шелковой и ласковой траве, бездумно глядя на проплывающие облака.

Но это летом. А что заставляет людей, увлеченных рыбалкой, отправляться на излюбленный водоем зимой? Вставать затемно, когда город еще спит, тепло одеваться и, взяв заплечный тяжелый мешок со снедью и снастями, заготовленный с вечера, отправляться в темень и стужу?

Признаюсь честно, я был несколько раз на такой рыбалке, и мне она особых положительных эмоций не подарила. А мечтал побывать.

Помню, приехал зимой в отпуск на Волгу, под Саратов, и братья на следующий день увлекли меня на подледный лов под боком у Саратовской ГЭС. Когда мы подошли к замершей реке, похожей на большое поле, заметенное снегом, я был поражен количеством рыбаков. Их были сотни, несмотря на жгучий, под двадцать градусов, мороз. А они высились неподвижными черными копнами на белом снегу, и казалось, совершенно не замечали холода, увлечено таская из лунок окуней и щук. У меня создалось впечатление, что в этот момент они ничего вокруг не видели и не слышали. Всё их внимание было поглощено лункой и леской: шевельнется или нет.

Но вот утренний завтрак рыбы закончился, снасти замерли — и рыбаки стали подниматься, сходиться в шумные кружки, сладко затягиваться пахучим сигаретным дымом и делиться впечатлениями, заново переживая мгновения рыбалки. Кто-то вспоминал, какой удачной была рыбалка по перволедью, кто-то стал извлекать из своих рыбацких ящиков, мешков снедь, термосы с чаем или кофе — и стало ясно, что никто из них уходить не собирается, настроившись на рыбалку на весь день.

Над закованной в ледяную броню рекой зло свистит обжигающий лицо, руки, глаза ветер, а им всё нипочем. Как будто никаких неудобств нет и в помине. Я же, южанин, промерз до костей, было ощущение, что и внутри меня образовалась ледяная глыба, и я уже почти ничего не ощущал, кроме проклятущего холода, и уговорил одного из братьев вернуться домой, где долго отпивался крутым кипятком, заваренным разнообразными степными травами, а потом с наслаждением отогревался в ванне, только там почувствовав, что вновь возвращаюсь к жизни. И где-то в глубине души соглашаясь, что в подледной рыбалке тоже что-то есть привлекательное. Может быть, возможность проверить себя, способен ли ты еще, как настоящий мужик, к испытанию холодом, неудобствами зимней рыбалки и не закис ли, не изнежился окончательно в городских удобствах, где тебе диван и телевизор дороже всего на свете.

Брат, видя, как я промерз, рассмеялся и сказал: «Сейчас я тебя отогрею». И увлек меня в заросли высокого тростника, который стеной стоял на пути ледяного ветра, и уже в силу этого здесь было гораздо теплее, чем на открытом пространстве Волги. Здесь уже одни рыбаки неторопливо обедали, другие на выжженных проплешинах земли развели небольшие костерки из сушняка, собранного на берегу, и гостеприимно приглашали нас к огоньку погреться.

Здесь, на волжском берегу, я впервые открыл для себя тростник как полезное творение природы, а не только как дом кровососущих комаров, которые нас донимали на рыбалке с ранней весны до поздней осени. И еще то, что как важны для рыболова знания в области биологии и экологии.

Нет, я на зимнюю рыбалку больше не ходок, говорил я себе и друзьям на работе. Слушая меня, редактор, заядлый рыбак, как-то хитро улыбался, щурился и однажды сказал:

— Вот подожди, как-нибудь соберемся и съездим разок на зимнюю щуку в лиманы. У нас на Кубани, как ты знаешь, нет такого холода, как на Волге, а вот рыбалка будет знатная.

Я молчал. Он несколько раз звонил своему давнему приятелю, живущему где-то по соседству с азовскими лиманами. Спрашивал, не пора ли ехать. Но тот каждый раз отвечал: то лед еще не окреп, то морозы не установились, то некстати нагрянула оттепель. Казалось нужная погода и условия для удачной зимней рыбалки никогда не наступят. Но как-то после очередного проверочного звонка редактора прозвучало: пожалуй, пора, приезжайте.

— Ну что, не надумал? — спросил меня редактор.  — Выезжаем в четыре утра. Чтобы был готов.

Я пытался отбояриться. Придумал какую-то чушь. Но редактор всё понимал и твердо сказал:

— Уйдешь пораньше — приготовишь снасти. И не вздумай срочно заболеть. Никаких отговорок не принимаю.

И вот я первый раз на Кубани еду на зимнюю рыбалку. В городе висит морозный туман. Деревья одеты в иней сверху донизу. На неприютных улицах ни души. Какая может быть рыбалка, тоскливо думаю я. Редактор чувствует мое настроение и говорит:

— Ты поспи. Ехать долго. Доспать самый раз.

И я скоро под мерный шум мотора опрокидываюсь в крепкий сон.

Я проснулся, когда машина уже стояла, а редактор, выбравшись из кабины, неторопливо беседовал с высоким мужчиной в легкой не по-зимнему одежде. Я прислушался к беседе и уяснил, что речь шла о том, куда нам следовать дальше. И вот мы уже идем, оставив машину и взгромоздив на себя заплечные мешки и рыбацкое снаряжение. Сзади и впереди нас тоже движется масса народу. Кто-то пешком, как мы, кто-то на мотоциклах, кто-то на мопедах и даже велосипедах с фонариками и без них. Создавалось впечатление, что всё мужское население Кубани устремилось на подледный лов. Утро и не думало заниматься. И мы с час или больше всё шли и шли по еле заметным тропинкам, среди бурьянов, камыша, то по открытым замерзшим пространствам замерзших болотец, стариц, языков лимана, гиблых и непроходимых летом, а теперь замерзших и ставших благодаря этому преодолимыми. Кто-то уже останавливался, начинал бурить лунки и готовить снасти. А мы продолжали идти.

Уже начало зориться и едва заметный свет пробился на горизонте, когда наш проводник наконец остановился:

— Вот здесь и будете ловить.

Я огляделся. Мы стояли посреди небольшого пространства льда, окаймленного высоким густым камышом. Невдалеке просматривался заметенный снегом лиман.

— Здесь везде уловистые места,— сказал наш проводник.  —Удачи вам!

И скрылся в серой мути утра.

Мы сбросили свои мешки, пробурили десятка полтора лунок, закинули в лунки тончайшие лески с живыми крохотными карасиками, установили флажки и уселись в напряженном ожидании клева. Но щукам, судя по всему, было наплевать, что мы с вечера готовились, потом, не доспав, ехали, потом шли больше часа до выбранного места. Щука молчала, словно здесь ее отродясь не водилось. Шло время, а наши снасти, словно заколдованные, были неподвижны.

Мы стали осматриваться. Кое-где подледники что-то вытаскивали из воды. Но редко и без всякого энтузиазма. «Ничего,— успокаивал то ли себя, то ли меня редактор,— вот подожди, как заиграет щука, будет весело!»

Но играть щука не спешила. И редактор предложил:

— Давай наломаем камыша и поспим часок. А там, гляди, и клев начнется. Зима не лето. Щука начнет брать, скорее всего, к обеду. Не раньше.

Мы вошли в камыши, как в лес. Камыш был толстый, высокий и совершенно сухой. И ломаться по нашему желанию явно не хотел. Мы стали его пригибать и скоро соорудили нечто вроде гамаков, на которые с удовольствием и улеглись где-то в полуметре ото льда. Так что простуда нам не угрожала. Вот когда я понял, что камыш, тростник, рогоз не вредные и бесполезные растения. Они надежно прикрыли нас от ветра и дали возможность отдохнуть. Я раньше читал, что в плотных зарослях камышах уютно себя чувствовали стада диких кабанов. А теперь воочию увидел многочисленные, хорошо набитые кабанами тропы. Камыш давал не только надежное убежище кабанам и их юному потомству, но и повседневную пищу. Кабаны с удовольствием питались сочными корнями камыша, а также различными червями, лягушками, рачками, крупными насекомыми и моллюсками.

Камыши были домом не только кабанам, но и шакалам, зайцам, лисам, разнообразным птицам: камышовкам, чеканам, сорокопутам, сойкам, воробьям и многим другим пернатым.

Весной на озерцах, протоках под защитой камыша выводят потомство аристократичные лебеди, деловитые гуси, заботливые утки, чомги, сойки, чирки и масса других птиц. На стыке камыша и поля в изобилии росла дикая маслина, в которой селилась птичья мелочь и где ее всегда поджидали вороны, ястребы, пустельги, кобчики, умелые и беспощадные охотники. Здесь был свой сложный и разнообразный мир, подлинным украшением которого были фазаны в своем невозможном, сказочном оперении. Исчезни они — и мир поблекнет и потускнеет. Неслучайно летом, когда мы приезжали в эти места на рыбалку, я всегда с нетерпением ожидал, когда покажется на дороге или вершине маслины фазан. Ты увидел эту фантастически прекрасную птицу — и у тебя, как по волшебству, поднимается настроение. Вот что делает с нами красота!

На Кубани много лет выведением фазанов занимался любитель природы — отец бывшего министра сельского хозяйства страны Николай Ткачев, каждую осень выпускавший в природу до пяти тысяч фазанов. Государственное бюджетное учреждение Краснодарского края «Кубанский фазан» и сегодня продолжает свое благородное дело — выращивает и выпускает в леса Кубани фазанов — украшение природы края. Благодаря его бескорыстному труду по сбережению и разведению фазанов, в западных районах Кубани они стали повсеместны. Хорошо бы на них запретить охоту. Не временно, а навсегда. Нельзя убивать красоту.

Мои размышления прервал редактор:

— Недалеко от нас несколько рыбаков таскают мерных окуней и огромных щук. Пойдем поинтересуемся, почему у них рыба ловится, а у нас нет.

Выяснилось, что они ловили на малька плотвы и тарани. А мы на малька карася. Белый малек плотвы прекрасно виден в воде — и щука его охотно хватала. А наши серые карасики в серой воде в серый день были практически для щуки незаметны. И потому в нашем садке шевелилось не больше трех хищниц.

Мы вымолили рыбаков продать нам десятка два мальков плотвы. И сразу ситуация изменилась. Щука мгновенно реагировала на более чем заметного малька и хватала без раздумий.

Но это был уже промысел. И я пошел вдоль камыша в поисках другого удачливого места. И скоро увидел часть незастывшего неглубокого ручья. Я присел и опустил в воду леску с карасиком на крючке. И скоро увидел, как он живо исчез подо льдом, и я вытащил, нет не вытащил, а извлек с трудом крупного окуня. А через некоторое время и зубастую, с ужасными острыми, как бритва, зубами хищницу-щуку. Я боялся, что тонкая зимняя леска не выдержит, и, когда хищница оказалась на льду, руки у меня заметно дрожали. Я был счастлив. Наконец вышло, выкарабкалось на краешек горизонта солнце и преобразило местность. И серый тростник стал золотым. А серое небо — пронзительно голубым.

— Если бы сюда можно было добраться летом! — вздохнул редактор.  — Да только житья не дадут комары.

— Комары имеют тоже право на жизнь,— сказал я.  — Они часть этой экосистемы, природного разнообразия. Конечно, они отравляют летнюю рыбалку. Но, с другой стороны, комары служат пищей птицам и рыбам. Опять же комары откладывают личинки в ил на дне водоемов — и ими опять же питаются рыбы.

Для той же красавицы стрекозы личинки комара являются основной пищей. Исчезни комар — и для многих видов насекомых, рыб, птиц это станет катастрофой. Так что давай будем терпеть и не жаловаться на комаров. Они занимают свою экологическую нишу, и не надо ее закрывать. Помнишь, где-то в начале семидесятых годов, когда началось бурное освоение северных нефтяных, газовых и минеральных ресурсов, столкнулись с серьезной проблемой комаров и гнуса. Стали травить. И что же вышло? Сократилось резко число птиц, рыбы. Пришлось прекращать применять яды. В природе всё взаимосвязано. Мы в своем эгоизме нередко забываем об этом.

— Это, конечно, всё верно. Но сколько эти самые комары пьют нашей кровушки на рыбалке, в лесу во время грибной охоты. Не говорю уже о геологах, нефтяниках, газовиках. Тут забываешь о необходимости природного равновесия и разнообразия, о взаимозависимости живой и неживой природы. Когда-то услышал, что буддисты ходят с веничком, чтобы смести в сторону незадачливую букашку-таракашку и ненароком не раздавить. Я тогда посмеялся и подумал о чудачестве священников. Они уже давно поняли то, чего мы в большинстве своем не понимаем и сегодня и грешим против природы. Бездумно разрушаем, подрываем ее вместо того, чтобы охранять и беречь.

Проведя день на зимней рыбалке, я лишний раз убедился, что вот такой уголок обычного надоедливого нам всем камыша оказывается хранителем природного разнообразия и богатства, по существу целой Вселенной. Со своими законами, интересами и микромирами. Если мы не спасем ее, мы можем не спасти себя.

Виктор БОГДАНОВ

Подробнее читайте на kubantoday.ru ...

71 +