2019-2-1 09:58 |
Платон утверждал, что познание есть вспоминание. Трудно с таким утверждением не согласиться. Платон утверждал, что познание есть вспоминание. Трудно с таким утверждением не согласиться.
Потому что, вспоминая, мы тем самым отдаем должное далеким и близким деяниям наших отцов и дедов. Без воспоминаний нет истории.
Аристотель же говорил, что человек — чистый лист, на котором нечто может быть записано. А раз может быть записано, то может быть и стерто, переписано и так далее.
Несколько дней назад по телевидению показали опрос жителей одного из городов Америки о том, кто взял в сорок пятом Берлин. Один прохожий ответил, что не помнит. Другой, что, кажется, французы. А третий сказал, что Берлин взяли… немцы.
Девятого мая после победы над Германией миллионы людей на всем земном шаре ликовали. Еще бы, ведь война принесла невиданные страдания, боль, потери, разрушения, голод. Казалось, люди будут помнить об этом всегда. Вот только некоторые цифры. Во Второй мировой войне участвовало 61 государство. В армию было призвано 110 миллионов человек. Во время Второй мировой войны погибли 50 миллионов человек — в пять раз больше, чем в Первой мировой.
Главную тяжесть войны вынес Советский Союз. Он внес решающий вклад в победу над ненавистным врагом, положив на алтарь победы более 28 миллионов человеческих жизней. Враг дошел до порога Москвы. В бинокль фашисты видели маковки кремлевских соборов.
В Германии были настолько уверены в ближайшем падении столицы Советской России, что заранее изготовили тысячи медалей «За взятие Москвы». Планировали провести парад победы. И он состоялся. Только не фашистов, а наш, бойцов Красной Армии, который показал, что дух наш не сломлен и наши воины полны решимости остановить и разгромить врага.
Немцы списали разгром под Москвой, где они понесли тяжелые, невосполнимые потери, на ранние жестокие морозы. А у фашистов была вместо зимнего обмундирования летняя легкая форма, ведь немцы рассчитывали, что разгромят русских за пару месяцев и зимняя форма не потребуется. Гладко было на бумаге. Как признавал один из стратегов Второй мировой Гудериан в своих послевоенных мемуарах, немцы понесли под Москвой такой урон в живой силе, который потом никогда больше не смогут восстановить. И начнется борьба между вермахтом и министерством труда Германии за людские ресурсы.
Не готовы были вести боевые действия в условиях суровой русской зимы и германские танки. В них замерзали топливо и технические масла. А траки оказались узкими, и потому танки скользили и не могли быстро двигаться и маневрировать по сравнению с советскими тридцатьчетверками, равно как и ранее застревали в осенней грязи.
Конечно, всё это сказалось в какой-то степени на боеспособности германской армии. Но главное было в другом. В стойкости, мужестве, готовности стоять до конца советских бойцов. И они выполнили свой долг. Не дали врагу ступить на священную землю Москвы. И немцы с позором были отброшены на сто — сто семьдесят километров от столицы.
Германия рассчитывала взять за поражение под Москвой реванш в летней кампании 1942 года. Для советского командования главное было — определить, где немцы начнут весенне-летнее наступление. Многочисленные разведданные указывали, что немцы, по всей вероятности, будут наступать на юге. На Донбасс с его углем, на Майкоп и Грозный с их нефтяными месторождениями, которых не было у Германии. И она крайне нуждалась в нефти. Поэтому немцы начали наступление в Крыму, на Донбасс, Ростов, дважды переходивший из рук в руки. В сражении за Ростов один немецкий известный генерал уже увидел сигналы будущего поражения Германии, поскольку Третий рейх гораздо беднее России ресурсами, а потому не способен выдержать долгую войну и неизбежно проиграет. Блицкриг не удался, что было предвестником долгой войны, а значит, поражения Германии. Что, собственно, и случилось. Но до этого еще надо было отстоять Сталинград после того, как немцы форсировали Дон, откуда открывался оперативный простор для немецкой армии до самой Волги.
Шестая немецкая армия, самая боеспособная в вермахте, нацелилась на Сталинград.
В случае взятия Сталинграда немцы рассчитывали отрезать от центра страны богатые людскими ресурсами, минеральным сырьем, хлебом республики Северного Кавказа и Закавказья. Об этом советские историки были прекрасно осведомлены. А вот данные о ленд-лизе были под большим секретом. И только в девяностые годы ушедшего века в печати появились различные материалы о ленд-лизе, союзнических военных грузах, поступающих в нашу страну с лета 1941 года, в том числе через Персидский залив. Военные материалы, оружие, самолеты, танки, медицинские препараты, продовольствие и многое другое. Они были крайне важны для нашей страны. И потому Германия желала прервать эти поставки, отрезав нижнюю Волгу от основной части страны. В планах Германии было овладение Каспийским морем, куда уже были приготовлены для отправки бронекатера из Италии и одна подлодка для ведения боевых действий на море. Они заранее были сосредоточены в Мариуполе на Азовском море.
В германских планах было наступление через Каспийское море на Иран и далее в Ирак, богатый нефтью, и, наконец, овладение Индией — самой богатой колонией Британии. Чтобы предотвратить захват Ирана и сохранить поставку грузов по ленд-лизу через Персидский залив, наши войска по согласованию с Британией вошли в северный Иран и взяли под защиту коммуникации, идущие от залива в советский Азербайджан, в иранские порты на юге Каспийского моря и в Туркмению. Британские войска заняли южный Иран. Это было необходимо сделать еще и потому, что иранское руководство симпатизировало Германии и страна была наводнена немецкой агентурой, которая подстрекала Иран вступить в войну на стороне Германии. Натравливала отдельные иранские племена, вплоть до обычных разбойников, нападать на колонны автомобилей с военными грузами, следующие к советским границам.
Как видим, Сталинград играл огромную роль в планах гитлеровцев. Помнится, в некоторых трудах наших военных историков отмечалось, что Сталинград в начале летней кампании 1942 года играл не особенно существенную роль, а приобрел ее по мере нарастания накала сражения за выход к Волге. Как показали послевоенные исследования архивов немцев, у Германии со Сталинградом были связаны большие планы, в том числе и планы по захвату Астрахани, почему летом сорок второго немцы начали массированные бомбежки города-порта.
Советский генеральный штаб давал себе отчет, какую роль играет Сталинград в снабжении фронта танками, другим оружием и служит важнейшей коммуникацией для поставок грузов с Кавказа и по ленд-лизу. И потому сражение за Сталинград носило такой ожесточенный и принципиальный характер. Проиграв его, Советская Россия могла потерять всё. Тем более учитывая, что летом сорок второго страна потеряла многие южные регионы страны, что существенно сократило людские и материальные резервы отечества.
«На подступах к Сталинграду, в районе города Волгодонска, в боях полегло около восьмисот не обстрелянных юных, практически мальчишек с Кубани, еще не начавших взрослую жизнь. Они имеют право на память,— говорил мне бывший ветеран войны, один из немногих уцелевших в той мясорубке». Каюсь, не расспросил его подробнее. А сегодня уже и спрашивать некого. Наверное, было бы правильным, если бы кубанцы на народные деньги поставили там, под Волгодонском, в сталинградской степи, где лежат семнадцатилетние мальчишки, памятник сыновьям Кубани, которым бы жить да жить. Но жестокая судьба распорядилась по-своему, чтобы кубанцы поставили им памятник, которого пока нет. А они заслужили его.
Моя соседка, восьмидесятилетняя Вера Яковлевна вспоминала: «Мы жили в станице Чебурла, в аккурат посередине между Доном и Волгой. Я была подростком и помню, как мимо нас дни и ночи шли беженцы к Сталинграду. Мама решила не испытывать судьбу беженцев, идущих в никуда, и остаться в своей станице. Еще жила надежда, что наши соберутся с силами и отбросят немцев назад, за Дон. Но вот как-то стали слышны глухие выстрелы, а потом мы увидели отступающих бойцов, усталых, в пропотевших гимнастерках, в пыли. Мы поили их водой. Они старались не смотреть нам в глаза. Мама спрашивала их: „На кого же вы нас оставляете? Сколько вы будете отступать? Здесь со времен Батыя не ступала нога супостата. Как нам будет жить при немцах?”
Бойцы молчали. Напившись и наполнив фляги прохладной колодезной водой, они шли дальше, к Волге. А один молодой капитан твердо сказал: „Мы обязательно вернемся, мать, и отомстим за все наши страдания. За нашу поруганную землю. Они нам еще заплатят за все сполна”. И еще, помолчав, добавил: „Когда придут немцы, поменьше выходите на улицу. От греха подальше. А девчонки-подростки, как ваша дочь, пусть мажут лица сажей и пореже умываются”.
Немцы появились на второй день. На мотоциклах. Потом пешие. Сразу же занялись грабежами. Стреляли свиней, ловили гусей и кур, требовали молоко и яйца, отбирали зерно. У нас в доме остановился офицер. Когда его денщик стал гоняться за петухом, офицер что-то резко выговорил, и наш петух остался жить».
На подступах к Сталинграду бои шли уже не за территории, а за каждый клочок земли, каждый овраг, балку, берег речки Царицы. Каждую улицу, дом, крышу, окно, остов печи, заводской цех. Война здесь приобрела совершенно иной характер, нежели несколькими месяцами раньше, когда немцы, пользуясь просчетом нашего командования, смогли добиться преимущества и проходили до сотни, а порой и больше километров за сутки. Судьба отечества теперь зависела от исхода сражения за Сталинград, ставший несокрушимой твердыней на пути врага. Для советских солдат клятвой звучали слова: «За Волгой для нас земли нет».
Свой первый бой на Волге под Сталинградом принял и кубанский писатель — замечательный человек, окончивший в сорок втором году офицерские краткосрочные курсы в Грозном, восемнадцатилетний Иван Дроздов. Из города нефтяников он сразу попал в пекло Сталинграда. В первом же бою был контужен, потерял сознание. Очнулся среди убитых своих и чужих — румын. С трудом встал на ноги. И увидел, как в нескольких метрах от него встал молоденький румынский офицер. Раненый. Они посмотрели друг на друга и медленно, шатаясь, пошли каждый в свою сторону.
«Наверное, в нас еще не было столько ненависти, чтобы убить друг друга. Вот так — лицом к лицу. Одно дело стрелять по врагу, который далеко от тебя. И ты не видишь его лица. И совсем иное дело, когда он рядом с тобой. Ожесточение придет потом»,— вспоминал ветеран.
О Сталинградской битве написано много книг — и художественных, и документальных, и биографических. В абсолютном большинстве они о всеобщем народном немеркнущем подвиге. О доблести бойцов, офицеров, генералов. Но всё равно мы очень многого еще не знаем. И нередко за пропагандистским глянцем теряется правда о войне.
Так случилось, что я читал практически все книги Константина Симонова, который был военным корреспондентом «Красной звезды».
Симонов написал одну из первых, если не первую книгу о боях в Сталинграде, где он провел не один день, собирая материал для газетной статьи, которую потом из «Красной звезды» перепечатает «Правда». Симонов признавался позднее, что в Сталинграде он начал впервые понимать, что «дубина народной войны», которая поднялась во всей своей мощи под Сталинградом, сокрушит немецкую, казалось, до того непобедимую военную машину. Он прошел непростыми дорогами военного корреспондента от Сталинграда до Берлина и на этом пути видел много всего. Поэтому писатель призывал записывать и сохранять для потомков воспоминания живых участников сражений. Что делал и сам. Записывал воспоминания полных кавалеров ордена Славы. И вот представьте мое волнение, когда я узнал, что в передаче, посвященной писателям — делегатам XXV съезда партии, на которой было разрешено присутствовать нам, редакторам региональных студий телевидения, приехавшим на занятия в Институт усовершенствования работников телевидения и радио, будет и Константин Симонов. До передачи еще оставалось минут десять, и я задал Константину Михайловичу один вопрос: «Верил ли он в победу в далеком сорок втором, когда видел грандиозную битву за Сталинград?» И он ответил предельно просто и искренне: «Тот, кто был в Сталинграде в те незабываемые дни и ночи осени и зимы сорок второго — сорок третьего годов, кто защищал его, тот знал, что враг будет разбит и победа будет за нами. Иначе не могло быть. Сталинград стал силком, на котором была заточена наша победа. И не только под Сталинградом».
Так оно и было. Под Сталинградом была окружена и нашла могилу лучшая армия вермахта — шестая. Второго февраля 1943 года фельдмаршал Паулюс подписал приказ о прекращении огня и капитуляции окруженной трехсоттысячной армии.
Я советую американским политикам и многочисленным СМИ, маниакально утверждающим, что Америка внесла решающий вклад в победу над Германией, внимательно прочитать мемуары с красноречивым названием «Утраченные победы» генерал-фельдмаршала, автора блицкрига, командующего группой армий «Дон» Эриха фон Манштейна, который признался, что после поражения на Волге Германия в лучшем случае могла теперь рассчитывать только на сепаратный мир. Никакой речи о победе над Советской Россией речи больше не шло.
Виктор БОГДАНОВ
Новости.Подробнее читайте на kubantoday.ru ...
